- Будьте здоровы, мистер Коди!

Черная пелена обволакивала меня с неудержимой настойчивостью, точно приливная волна о берег билась. Я старался только не потерять сознания полностью, удержаться на краю бытия хотя бы столько времени, сколько было нужно для ответного хода...

Ох ты, подонок сопливый!.. Дождался-таки...

Следовало воздать по заслугам; надлежало заплатить по счету - это правило нам вдалбливали годами; оно сделалось почти второй натурой. Никто не убивает истребителя безнаказанно. Если истребитель способен хоть пальцем шевельнуть...

Никто не бессмертен; и мы не составляем исключения. Только если помирать - так с музыкой! Пускай сукины дети платят за потеху!..

Разумеется, щенок подошел полюбоваться первой своей жертвой. Потом, конечно, помчится в ванную, и блевать примется: подобное боевое крещение кончается однозначно. Боги бессмертные! Мэтт Хелм, знаменитый профессионал, гроза всех разведок недружественных, нейтральных и союзных, попался на крючок поганого любителя! Маменькиного сынка, безутешно оплакивавшего любимую родительницу и безуспешно пытавшегося отомстить за нее... Впрочем, как явствовало из последних событий, не совсем безуспешно.

- Сто-ой! - завизжала женщина, чей голос был отдаленно знаком. - Нет, не стреляй! Идиот, говорю тебе, это другой человек!

Чей-то ботинок пнул меня в ребра, перевернул на спину. Правая рука повиноваться отказывалась; правый бок еле-еле ощутил удар, но не беда. Нас не случайно учат орудовать левой...

Дозволив подонку насладиться открывшимся зрелищем, уже уверенный, что Джо не позволит ему выстрелить вторично, я увидел над собою не одного Мэйсона Чарльза, как следовало ждать, а сразу двух. Оно и понятно: фокусировка зрения расстроилась. Получается, заработал сотрясение мозга... Но это уже не играло роли.

Я просто закрыл один глаз, получил единичное изображение, выдернул из-за пояса курносый револьвер и отчаянным усилием надавил гашетку.

Глава 18

Я очнулся пристегнутым к непонятному снаряду, который сотрясался и летел вперед сквозь нескончаемую темноту. Я перепугался, не зная: царит темнота вовне меня или же начинается где-то внутри. Не видно было ни зги. Череп разламывало болью. Затем окружающий мир озарился быстрым всплеском света, грянул оглушительный вой, и все опять погрузилось во мрак.

Встречная машина.

Слава Богу, я не ослеп.

- Эти проклятые трейлеры считают, будто шоссе принадлежит им! - сказал недовольный женский голос. Я признал голос. Кажется, его обладательницу звали Жозефиной. Понятия не имея, что она творит в летучем снаряде, я начал даваться диву: а что, собственно, я в нем позабыл? Кажется, тихо-мирно отдавал концы на ворсистом ковре мексиканского мотеля - и, на тебе, прошу любить и жаловать... Но эту задачу лучше было отложить на потом.

Олух, олух, олух! Дозволил зеленому юнцу оставить при себе пистолет! Если болван позволяет подозрительной личности шляться с оружием в руках, пуля причитается болвану по справедливости.

Кто-то, заметил я с изумлением, вернул мой смит-и-вессон за брючный ремень, туда, где и положено обретаться револьверу честного, разумного истребителя. Причислять себя к оным после всего случившегося было бы самонадеянно... И все же револьвер оставался на месте.

Я с трудом открыл глаза.

Машина была моим собственным "субару" - по крайности, врученным мне во временное пользование. Я различил освещенную приборную доску, с удовольствием отметил, что количество огоньков остается прежним: значит, эффект раздвоения окончился. В правом боку по-прежнему шныряли мурашки, но вовсе не такими несметными роями, как вначале.

Я осторожно пошевелил пальцами ног. Пальцы послушались. Равно как и пальцы рук. Разумеется, играть на рояле сонату Моцарта я не взялся бы - если Моцарт писал сонаты, в чем отнюдь не уверен. Да и на рояле отродясь не бренчал. Но все же приятно было удостовериться: тело повинуется импульсам, идущим из подвергшегося нежданному сотрясению мозга.

Надо мною склонилась женская фигура.

- Попал? - прохрипел я почти невразумительно. И обрадовался: еще и говорить не разучился! Женщина тряхнула головой:

- Очнуться изволили, сударь! Если снова надумаете блевать, уведомьте загодя: остановимся, вынесем вон. Всю обивку попортил!

- Я... подал? Достал... мерзавца? Женщина фыркнула.

- Ну и кровожадный субъект! Сколько человек тебе нужно ухлопать за один вечер, чтобы спокойно уснуть?

- Не могу вспомнить... вашего имени, - выдавил я. - Что-то вроде Жозефи... А! Вспомнил! Джоанна. Джоанна Бекман.

- А свое собственное имя знаете?

- Конечно. Хелм. Полностью - Мэттью Хелм. Женщина коротко рассмеялась.

- Ладно, и на том, как говорится, спасибо. Под каким именем зарегистрировались в Эрмосильо?

Мой измученный мозг подал сигнал тревоги. Не следовало болтать языком без устали. Память возвращается - вот и славно; только не надо по этому поводу исполнять индейских танцев и разглашать чего не следует. Однако надлежало получить хоть немного сведений, а для этого придется хоть чуток, да выболтать.

- Эрмосильо... Спасибо, не мог выцарапать название. В Эрмосильо числился как Гораций... Госмер Коди. А стрелял в меня Мэйсон Чарльз... младший. Вы его звали братом... Скажите, я попал?

- Попал.

- Неудобно, знаете ли, стрелять левой рукой, но иногда приходится. А сознание потерял прежде, чем проверил: хорошо ли угодил.

- И это все? - рассвирепела женщина. - Всего-навсего хотите узнать, хорошо прицелились или плохо?

- Помилуйте, вообще не целился...

- Чтоб тебе! Мэйсон - мой родной брат! Младший! С пеленок его растила!

- Лучше, - сказал я, пытаясь ухмыльнуться, - не хвастайте этим. Вырастили подсвинка на мою голову! В буквальном смысле, между прочим... Что ж позабыли сказать: не стреляй, олух, в правительственных агентов, битым будешь? А за такого битого двух небитых не дадут. Поскупятся...

Подняв руку, я тронул повязку на лбу.

- Между прочим, и другое могли бы пояснить: если стреляешь, сукин сын, - стреляй точно. А не умеешь - не берись, ответную пулю получишь... Обеспеченное самоубийство.

- М-да, - сказала женщина. - Чудовище, конечно, и все же последовательное чудовище. Теперь мы хотя бы знаем, на кого ты работаешь...

- Тьфу! - слабо сплюнул я. - Битых полчаса твердил об этом, и, получается, ни слову не поверили, покуда стрелять не принялся?

- Да уж принялся... Тебе доставляет удовольствие избивать младенцев?

- Хорош, доложу тебе, младенец! Кстати, жив или мертв?

- Тяжелое ранение, - сказала женщина отрывисто. - В брюшную полость. Без надлежащего медицинского ухода Мэйсона уже не стало бы. Очень хорошего, быстрогоухода. Вот почему ты жив.

Я облизнул губы.

- Не вижу связи.

- С твоим другом заключили сделку. С тем, который зовет себя Греэром... Он такой же Греэр, как ты - Коди. На Мэйсона ему было начхать; парень стремился только вызвать местного доктора, знающего, с кем дело имеет, и способного держать язык на привязи. Греэр стремился уволочь тебя подальше - пока полиция не нагрянула. По счастью, подобно всем остальным полицейским, мексиканцы торопиться не любят... Греэр хотел убедиться, что, если ты выживешь, то сможешь продолжать работу. А если нет - закопать мертвеца в укромном местечке, без лишнего шума. Думаю, он следовал полученным распоряжениям. Успел позвонить по телефону... Кажется, по номеру, данному тобой.

- Ты с ним договорилась? - полюбопытствовал я, с трудом ворочая языком.

- Да. Осмотрела раненого, и сказала: без рентгена, без больничных условий ничего определенного заявить не могу - и все же, вряд ли потребуется длительное лечение... Коль скоро мозги не получили куда худшую встряску, нежели кажется при беглом исследовании. Предположила, что тебе нужен покой и отдых. Пообещала позаботиться обо всем: при условии, что Мэйсона сию минуту госпитализируют и обработают... Я сама не хирург. Но вместе с тем и не настолько несведуща, чтобы не отличить здорового кретина от получившего смертоносный удар пулей по кумполу...